В Порт-Артуре был собран первый эсминец новой постройки, со сварным корпусом. Спасибо Калашникову, который сумел довести свой сварочный аппарат до нужной кондиции и наработать необходимый для этого опыт. Другое дело, что это пока по большому счету оставалось невостребованным. Корпус собрали в рекордно короткие сроки, отчего судостроитель концерна, теперь скорее все же кораблестроитель, буквально впал в ступор. Только сейчас ему стало понятно, почему при проектировании от него требовалось рассчитывать крепление деталей стык в стык. Газо– и электросварка поставила все буквально с ног на голову. Головной эсминец они смогли построить и ввести в строй за шесть месяцев, последующие должны были пойти быстрее и строиться примерно за пять. Технологические процессы были уже отработаны, у людей наработан какой-никакой опыт – может, первую серию и не осилят в пятимесячный срок, но следующую точно. Пять вымпелов – это хорошо, но девять – еще лучше. Друзьями изначально рассматривался вопрос о строительстве завода, способного заложить одновременно четыре миноносца.
Завод получался каким-то смешанным – так сказать, комплексное производство. Здесь планировалось организовать именно судоремонт, так как о закладке полноценной верфи не могло быть и речи. «Росичи» здесь должны были только собираться, а детали этих «конструкторов» поставлялись из Центральной России. На Дальнем Востоке не было своего металла, так что все заказывалось на заводах в России, затем доставлялось в Одессу, а оттуда пароходом уже в Порт-Артур, где и осуществлялась сборка. Сложно. Дорого. Но по-другому было нельзя, так как «росичи» нужны были именно на Квантуне, даже не во Владивостоке.
Предполагаемые трудности с нефтяными котлами тоже удалось разрешить. С военно-морским ведомством был подписан контракт на разработку котлов с нефтяным отоплением. Контракт жесткий. Все работы производились только за счет концерна, более того, в случае неудачи они должны были за свой счет вновь перевести выделенный им под это миноносец на угольное отопление и плюс уплатить солидную неустойку. Но обошлось. Машинокотельная установка работала как часы – не сразу, пришлось изрядно помучиться, не раз переделывать, но как результат получили изделие, значительно опередившее все известные аналоги, а главное – сэкономить время. Кстати, затраченные деньги должны были вернуться, и похоже, что они еще будут и в прибытке, так как сейчас решался вопрос о переделке кораблей на нефтяное отопление, во всяком случае, миноносцев. Но решение затягивалось, так что когда оно будет принято и последует заказ, было непонятно. А вот законченный проект и отработанное производство котлов для их катеров были уже готовы.
В связи с повысившимся аппетитом, пришедшим во время еды, они полностью отказались от задумки реконструкции «Новика». С другой стороны, он и так хорош, кое-какие новшества они предложат: согласятся – хорошо, не согласятся… Да нет, согласятся.
Это все, что относилось к хорошему. Но было и плохое. Суммарный чистый доход всех их предприятий в прошлом году дошел до двух миллионов. В этом году, с учетом вложений в расширение производств, он должен был составить три миллиона. Большая сумма, просто огромная. Но этих денег им было явно недостаточно, иными словами – они постоянно испытывали финансовый голод. До этого года концерн наращивал мощности, а потому большие средства уходили на рост производства. В этом году с ростом решили повременить.
Как показала практика, постройка эсминца обошлась в триста пятьдесят тысяч. И это без учета вооружения. Нужны были торпедные аппараты, орудия, боеприпасы, торпеды. Вооружение обошлось чуть не в сто тысяч, торпедные аппараты были закуплены нелегально. Риск. Но по-другому никак не получалось. Для сторожевиков промысловой стражи совсем не типично иметь минное вооружение, даже артиллерия – и та была избыточной. Сейчас оно находилось уже во Владивостоке, в трюме шхуны, которая должна сопровождать головной эсминец: монтировать вооружение будут уже в Магадане. Необходимы были артиллерийские и торпедные стрельбы. Опять удовольствие не из дешевых.
Уже налажено производство пулемета Горского. Патент получен еще не был: Песчанин решил не светиться раньше времени, – ну сделают они это за пару месяцев перед войной, военное ведомство, как обычно, отклонит новое оружие. А к чему новый пулемет, если есть «максим», вполне отвечающий требованиям, да и на тот многие косились из-за его непомерного аппетита, с которым он потреблял боеприпасы. Но так было задумано, чтобы не возбудить преждевременных подозрений. Так вот, прошедший жесточайшие полевые испытания «горский» уже производился на заводе во Владивостоке – небольшими объемами, всего тридцать штук в месяц, но это были невосполнимые затраты, так как пока не приносили никаких прибылей. Тут нужно заметить, что по просьбе Песчанина Горский разработал новый станок для «максима» – тот самый станок, который ассоциировался у друзей с этим оружием. Но идея также пока легла под сукно, так как Россия еще не имела лицензии на производство пулемета, хотя опытный экземпляр станка был изготовлен и всесторонне испытан.
Точно такая же ситуация была и в цеху по производству оптических приборов. Линзы – надо заметить, дорогой товар – по заказанным размерам поставлялись из Германии. После сборки эта продукция, дальномеры, специальные приборы наблюдения в ночное время с большими линзами, попросту складировались и лежали мертвым грузом. Исключение – прицелы для снайперских винтовок, которые уже вовсю проходили войсковые испытания в учебном центре. А предстояло еще наладить производство орудийных прицелов. Сейчас нужно испытать имеющиеся опытные образцы. Как они поведут себя на орудиях, было пока неизвестно. Опять минус.
Есть цех, в котором уже наладили производство гирокомпасов. Ну как наладили – собирали по одному прибору в месяц. Хорошо, если сумеют к началу войны укомплектовать хотя бы эсминцы. Опять же производство гидрофонов и радиостанций. Без этих приборов ночным охотникам никак нельзя. И вновь минус. Не реализуется сейчас эта продукция, но к реализации готова, испытания прошла. Правда, этим летом им предстоят испытания на грани, но Антон отчего-то не сомневался в успехе.
Производились комплектующие, для того чтобы в условиях Порт-Артура можно было произвести модернизацию торпед. Лейтенант Назаров все же сумел добиться стабильного результата. Он представил свое новое детище, но все вновь обошлось патентом и премией. Сейчас он опять тянул службу, время от времени посещал институт, продолжая изыскания, – он и понятия не имел, что его идея уже реализуется, в полной тайне от всех.
В Порт-Артуре уже полным ходом шло производство мин к минометам. Самих минометов калибром восемьдесят два миллиметра было изготовлено уже четыре десятка. Война план покажет. Нужно будет изготовить еще? Не такое уж и сложное изделие, наклепают по ходу дела. А вот насыщать склады боеприпасами уже необходимо. Пока делались только болванки и готовились взрыватели, которые в последующем предстояло набить взрывчаткой и вышибным зарядом, специально для этого был закуплен порох и складирован до поры. Взрывчатка не закупалась из соображения безопасности: трудно скрыть ее поставки в больших количествах, но самое главное – это ее дороговизна. Так как это производство тоже не приносило никаких доходов. Такая же ситуация была и с противопехотными минами, и с ручными гранатами. Готовились только корпуса, без начинки. Но все это требовало финансовых вложений, как и закупка под это все металла. Правда, здесь было попроще, чем, скажем, с «росичами», так как скупался металлолом, который впоследствии перерабатывался, но и он доставался не бесплатно.
Вопрос по взрывчатке был решен, и стоил он десять тысяч. Пироксилин сейчас в избыточном количестве поступал на артиллерийские склады, где аккуратно складировался на длительное хранение. Вовремя подсунутая взятка интенданту решила вопрос, который мог возникнуть в будущем, – от него и требовалось-то слегка завысить количество в заявке. Ничего, бог даст, и морских мин будет достаточно, не то в известной истории уже к лету чуть не две трети выставляемых мин были обманками, призванными держать в напряжении японских моряков.